Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— Кажется, там начинают, — королева поднялась. Женщины тут же встали, с порога раздался взволнованный голос: "Прошу меня извинить, ваше величество. Надеюсь, я не опоздала".

— И правда, — подумала Марта, целуя смуглую, прохладную, пахнущую розами щеку, — богиня.

Она вся была высокая, выше их на голову, величественная, с украшенной рубиновыми гребнями, сложной прической, на стройной шее сверкало тяжелое ожерелье. Королева махнула рукой: "Смертные всегда ждут муз, мадемуазель Бенджаман. Но в наказание вы нам поиграете до ужина, с мадам Мартой. У меня есть новые ноты".

— Буду рада, ваше величество, — Тео поклонилась. Мария-Антуанетта щелкнула пальцами: "Габриэль, приведите детей, им непременно надо на это посмотреть".

Герцогиня де Полиньяк раздула изящно вырезанные ноздри. Она вышла, шурша юбками. Тео подхватила подол своего шелкового, цвета граната, платья, и наклонилась к Марте: "Мадам Габриэль все никак не успокоится, испепеляет меня взглядом. Жанна лично проверяет мои туфли перед выходом на сцену. С герцогини станется, еще битого стекла подложит".

— Она нашла другую жертву, — успокоила ее Марта. Двери кабинета распахнулись. Высокий, крепкий мальчик в бархатной курточке, изящно поклонился: "Ваше величество, мы все здесь".

— Маленький Теодор, — одобрительно сказала королева, — настоящий, как это у вас говорят в Англии — джентльмен. Она потрепала мальчика по каштановым кудрям. Подав ему руку для поцелуя, Мария-Антуанетта улыбнулась: "Беги к маме".

Марта присела, и обняла мальчика: "Сейчас петух, утка и овца полетят в небеса, милый".

Теодор потерся щекой о ее руку: "Маленькая Мария-Тереза болеет. Жалко, она не увидит воздушный шар".

— Ты ей расскажешь, — успокоила сына Марта: "Он же всего на год старше первой дочери короля, дети подружились".

— Вот и наши утята, — Мария-Антуанетта раскрыла объятья. Два белокурых ребенка, оба в шелковых платьицах — темно-синем, и темно-зеленом, держась за руки, вошли в зал.

— Хочу с Элизой! — капризно сказал наследник французского трона, не отпуская руку девочки. "Только с ней!"

— Надо поздороваться с мамой, — рассудительно заметила леди Элизабет. "И тебе тоже, Луи".

Марта вдохнула сладкий, детский запах. Взяв дочь на руки, она поцеловала белокурые кудри. "И вправду, глазки — как изумруды, в меня, — подумала она".

Тео взяла за руку Теодора. Мальчик, потянув ее на балкон, восторженно заметил: "Там будет горячий воздух, как у братьев Монгольфье, в Лионе! Только у них был пустой шар, а тут, в корзине — животные. Пойдемте, тетя Тео!"

Женщина сжала детскую ладошку: "Ребенок…, Нет, я не могу просить Жанну о таком, и сама — не могу уходить из театра, карьера в самом расцвете. Надо ждать. А как бы хотелось, — она вышла на балкон. Граф д’Артуа, повернувшись, глядя на нее, подавил болезненный вздох: "Сейчас будут рубить канаты".

Марта посмотрела вниз — холщовый, расписанный яркими красками, — голубой и золотой, — шар колыхался под легким ветром. Овца блеяла в плетеной корзине, от жаровни, где горели угли, шел легкий дым.

Толпа ахнула — король поднялся на затянутую шелком трибуну, что была построена перед Версальским дворцом, и махнул рукой.

— Месье Корнель и месье де Розье уже на лошадях, — сказала королева. "Смотри, Луи, там папа".

Дофин захлопал в ладоши — шар медленно поднимался в ярко-синее, чистое, осеннее небо. "Они сейчас поедут вслед за шаром, — сказала Марта дочери, — будут ждать, пока он опустится на землю".

— Овечку жалко, — скривила губки Элизабет. Старший брат уверенно ответил: "Не хнычь, ничего с твоей овечкой не случится".

— Как красиво, — подумала Марта, следя глазами за полетом. "На полторы тысячи футов он поднимется, Теодор говорил".

Дул легкий, еще теплый ветер, шелестели осенние листья. Королева ахнула: "Смотрите, над парком!"

Шар мягко спланировал куда-то за верхушки деревьев. Собравшиеся во дворе зааплодировали, и вскоре на дорожке показались всадники с едущей вслед за ними телегой.

Федор обернулся и подмигнул Пилатру де Розье: "Вот сейчас, Жан-Франсуа, мы у него и попросим разрешения на следующий полет".

Инженер хмуро посмотрел на телегу с животными: "Он велел посадить в корзину тех, кто приговорен к смертной казни, ты же сам слышал".

— А сядем — мы, — Федор спешился и потрепал овцу по голове. "Теперь тебя не зарежут, — усмехнулся он, и, увидел, как король, сопровождаемый свитой, идет к ним.

— Все животные в полном порядке, ваше величество, — весело сказал мужчина. "Восемь минут полета, расстояние — две мили. Надо готовить еще один".

Людовик внезапно, широко улыбнулся: "Хитрый вы человек, месье Корнель. У меня для вас есть кое-какие новости, поговорим перед ужином. А пока, — он поднял красивую голову, — король был много ниже, — конечно, занимайтесь своим делом. Надеюсь, вы меня пригласите на демонстрацию".

— Ваше величество, — они оба поклонились. Людовик, уже было, повернулся, но, усмехнувшись, добавил: "Не забудьте получить свои награды, господа. А те, кто первыми оторвался от земли — доживут свой век на ферме ее Величества, в Булонском лесу".

Теодор посмотрел вслед стройной, в синем, шитом серебром бархате, спине короля, и пробормотал: "Интересно, что там за новости?".

В кабинете приятно пахло лавандой. Король, подняв глаза от каких-то бумаг, ласково улыбнулся: "Я вас надолго не задержу, месье Корнель. Я и сам хочу послушать музыку. Мадемуазель Бенджаман и ее светлость герцогиня Экзетер отлично играют".

Федор прислушался к звукам фортепиано и вопросительно посмотрел на короля. Тот вытащил из папки испанской кожи какое-то письмо, и подвинул его Федору: "Вот, читайте".

Тот пробежал глазами бумагу: "Отлично. Дэниелу сказали, что моя кузина умерла. Вот сейчас съезжу и сам все проверю, на месте".

— Его величество султан Марокко, — Людовик сложил изящные пальцы и покачал ими туда-сюда, — большой друг нашей страны, и просвещенный человек. Он читал вашу книгу, и видите, — король кивнул на бумагу, — у него в пустыне нашли какие-то месторождения, драгоценных металлов. Он просит, — Людовик поискал слово, — у меня помощи. Но вы, конечно, можете не ехать, все, же это Африка…

— Ну и что? — удивился Федор, возвращая письмо. Он поправил масонскую булавку на лацкане сюртука, и рассмеялся: "Рудники есть рудники, ваше величество. Думаю, меня отпустят. Хотя, конечно, — он развел руками, — горная школа, которую мы открываем, с вашего одобрения — совсем новое предприятие, не хотелось бы его бросать в самом начале".

— Я напишу султану, — Людовик положил ладонь на папку, — что вы приедете через год, месье Корнель. Тем более, я слышал, у вас новая книга выходит.